Ишак зависимого от России эстонского бизнеса, похоже, дышит на ладан – так что не исключено, что проблема разрешится сама собой. Минус налоги, плюс безработные – все как заказывали, пишет присяжный адвокат LEXTAL Ксения Кравченко.
Уже несколько дней идет активное обсуждение внезапного решения правительства прекратить деятельность госпредприятия Operail на российском направлении. Решение продиктовано тем, что госкомпании негоже работать на территории, а значит, в пользу государства-агрессора, хотя европейские санкции этого и не запрещают.
Местные предприниматели возмутились как содержанием, так и внезапностью решения, справедливо указав на то, что заявленная цель санкций – во-первых, сделать гадость российскому руководству и связанным с ним лицам, чтобы те подумали о своем поведении, а во-вторых, подорвать российскую экономику, чтобы у нее кончились деньги на финансирование войны в Украине.
Эстонские компании, вынужденные прекратить или в срочном порядке переориентировать товаропоток, указывают в том числе на негативные для государства налоговые последствия, необходимость сокращения работников и даже банкротства предприятий. Не секрет, что согласованные на уровне Евросоюза санкции ударили и по европейскому бизнесу, но, тем не менее, прицельно стрелять себе в ногу – это все-таки несколько неожиданный ход.
Об экономических последствиях этого решения для государства пусть рассуждают экономисты, а я как специалист по гражданскому праву, реагирующий на слова «ущерб» и «ответственность», позволю себе обратить внимание на еще один момент, о котором, похоже, никто из принимающих решение не задумывался.
Санкционные постановления содержат положения, прямо исключающие ответственность европейского предпринимателя за неисполнение договора с российской стороной, если оно вызвано применением санкций. То есть, российская сторона не имеет права требовать, например, поставки товара, если он входит в список запрещенных, или же исполнения другого договора, если сам российский контрагент является предприятием с государственным участием.
Ситуацию, когда европейская сторона прекращает исполнение договора, исходя из этических или экономических соображений или стремления избавиться от головной боли, связанной с бесконечными проверками, санкционные постановления не регулируют, и к ней по-прежнему применяются правовые нормы, регулирующие исполнение договора, – будь то эстонский обязательственно-правовой закон, конвенция о международной купле-продаже товаров или гражданский кодекс Наполеона.
В случае с прямыми санкционными запретами дополнительную защиту европейской стороне могут давать положения закона о форс-мажоре — в первую очередь, в отношении новых санкционных пакетов. То, какие именно обстоятельства оправдывают неисполнение договора, определяется, в основном, им самим – среди стандартных извинительных обстоятельств обычно перечисляются эмбарго, законодательные акты и акты госорганов. Неисполнение договора, связанное с нарушениями других контрагентов (посредников, перевозчиков и т.д.), по общему правилу, форс-мажором не является и от ответственности не освобождает: сами виноваты, что выбрали себе перевозчика, у которого кобыла захромала.
Проблема со спорным решением по Operail состоит в том, что документ, подписанный министром, является не законодательным актом, а решением собственника, то есть, с точки зрения участников гражданских отношений, — частным решением компании-перевозчика. Мотивы решения, пусть этически благие, с точки зрения исполнения договора роли не играют: перевозчик отказывается перевозить груз, несмотря на действующие обязательства и отсутствие законодательного запрета. Эта ситуация бьет, в первую очередь, по тем эстонским компаниям, которые в силу отказа перевозчика не смогут в сроки выполнить договорные обязательства перед российскими контрагентами.
В случае с санкционными запретами отмечу, Европа все-таки извещает о планируемых пакетах заблаговременно, а то и дает переходный период, рассчитанный именно на то, чтобы не подвергнуть свои бизнесы угрозе судебных исков. Здесь же неисполнение договора является неожиданностью как для российской стороны, так и для эстонской (некоторые предприниматели, между прочим, добросовестно консультировались по поводу возможности исполнения договоров с проверяющими органами, и все равно – на тебе!).
В отличие от ситуации с санкционными запретами тут у российских контрагентов возникает законное основание требовать от эстонских возмещения ущерба, вызванного неисполнением договора. Масштаб проблемы, то есть, какие при этом будут применяться меры правовой защиты, каждый пострадавший предприниматель сможет оценить, заглянув в свой конкретный договор. Идя дальше, эстонские компании смогут заявить такие же требования и против самой Operail – но этот риск, видимо, учтен в бюджете госкомпании. Или же это станет сюрпризом для руководства – это уж как повезет.
Конечно, чтобы заявить требования против эстонской компании, российская должна будет подать в эстонский суд или арбитраж, а оказание юридических услуг санкциями запрещено, поэтому можно сделать вид, что с наших и взятки гладки. Вспомним, однако, что срок исковой давности по подобного рода требованиям составляет три года, а за это время, может быть, сдохнет или эмир, не будем называть его имени, или ишак, или Насреддин. Ишак зависимого от России эстонского бизнеса, похоже, дышит на ладан – так что не исключено, что проблема разрешится сама собой. Минус налоги, плюс безработные – все как заказывали.
Читайте подробнее на dv.ee.
